Вера Васильева. Фото из открытых источников
Увы, трагедия за трагедией… За два дня не стало сразу двух народных артисток СССР. Вчера после тяжелой болезни на 99 году жизни скончалась непревзойденнаяпринцесса Турандот, несравненная Настасья Филипповна – прима, легенда и «королева» театра им. Вахтангова Юлия Константиновна Борисова. А сегодня ушла из жизни лауреат двух Сталинских премий, любимица миллионов зрителей Вера Кузьминична Васильева, или просто «Верочка», как по старой доброй привычке называли ее коллеги. Обе – 1925 года рождения, старейшие подруги, общавшиеся до последнего.
О кончине Веры Васильевой сообщили в Театре Сатиры: «Наш театр постигло большое горе: не стало Веры Кузьминичны Васильевой. Нашей любимой Верочки. Выражаем соболезнования близким, друзьям и легиону ее почитателей».
Светлая память…
В. Васильева. Фото из открытых источников
Предлагаю самые яркие фрагменты интервью Веры Васильевой, взятое несколько лет назад – к ее 90-летию.
ШРАМ НА ПАМЯТЬ
— В нашей семье, — рассказывала Вера Кузьминична, — никто никогда к театру не имел отношения. Папа работал шофером, мама занималась хозяйством. Мы жили очень бедно, всемером в одной комнате в Гусятниковом переулке, в районе Мясницкой. Мама с папой, три сестры, брат и я. Но однажды Анна Юльевна, соседка по нашей коммунальной квартире, повела меня на дневной спектакль оперы «Царская невеста». И когда я, восьмилетняя девочка, увидела эту красоту — бархат, люстры, оркестр, все сверкает, как в сказочным дворце, неземная красавица в жемчужных кокошниках, услышала божественную музыку… Я решила: или буду артисткой, или не буду жить. И с тех пор я ни о чем больше не мечтала, не думала — только о театре. Пошла в Дом пионеров, драмкружок, в хор, записалась в театральные библиотеки…
В десятилетнем возрасте я уже распевала арии, услышанные по радио. За это во дворе меня прозвали Шаляпиным. О том, что был такой певец, я не знала и думала, что дразнят меня из-за шляпы, с которой я не расставалась. Хорошо помню, как хор нашего Дома пионеров выступал в Большом театре (говорили, в зале сидел сам Сталин). Знаменитый бас Марк Осипович Рейзен запевал «Широка страна моя родная», а четыре девочки, в том числе и я, подпевали ему: «Много в ней лесов, полей и рек». У меня был хороший слух и чистый голосок.
В. Васильева. Фото из открытых источников
Мы с моей подружкой Катей Розовской вместе мечтали о сцене, бегали в театры, копили деньги. Все отдавали, чтобы у нас были хоть какие-нибудь деньги на галерку. Иногда под впечатлением так плакали после спектакля… Шли по дороге, рыдали в три ручья и обе говорили: «Я клянусь, что буду артисткой». Планы были один безумнее другого. Мы мечтали убежать из дома и поступить в какой-нибудь провинциальный театр хоть кем-нибудь, а там какой-то неожиданный случай, дебют, как у Ермоловой, и начнется театральная жизнь, полная приключений. В результате я стала артисткой, Катя — театроведом. Теперь у нее уже внук, у меня — только Театр. Только рожденные мною роли. Но это не так уж мало.
Какая я была тогда? Тихая, мечтательная, очень романтичная и впечатлительная. Даже чересчур. Одно из самых ярких воспоминаний юности – глупость, которую я чуть не совершила в 14 лет. Прочитав какую-то книгу (сейчас даже не помню, какую!), я решила: лучше умереть молодой, чем жить и разочаровываться в жизни постепенно. Особых причин для этого не было: только то, что особо не верила, что сбудутся мои мечты о роскошных ролях, красивой любви…. Я взяла бритву и дважды порезала себе вену, потом опустила руку в теплый таз в надежде, что тихо, красиво умру. К счастью, вовремя опомнилась. Но в память об этой детской глупости у меня на левой руке в сгибе локтя остались две белые черточки.
Кадр из фильма «Сказание о земле Сибирской», 1947 год
ИВАН ПЫРЬЕВ И ЧУЛКИ
В том, что мне, третьекурснице театрального училища, выпал такой счастливый лотерейный билет как картина «Сказание о земле Сибирской» никакой особой моей заслуги нет. Думаю, большую роль сыграла моя тогдашняя внешность. Я была полненькая, розовощекая. Мою добродушную рожицу заприметили ассистентки Пырьева. Подошли и спросили: «Девочка, хочешь сниматься в кино?» Я так хотела, что мы всей семьей всю ночь не сомкнули глаз – все думали-гадали, во что меня одеть перед просмотром. В итоге на «Мосфильм» я явилась в сестрином платье из синего шелка, перетянутая широким поясом, накрашенная и с невообразимо взбитыми кудрями. Пырьев, не сказав ни слова, отправил меня к гримерам. Меня первым делом расчесали. Взглянула на себя в зеркало и ужаснулась: глазенки маленькие, как поросенок упитанная, косички тонкие. Ну никогда в кино не возьмут! А оказалось — именно это-то и надо было. Одели в костюм героини – Насти Гусенковой. Снова привели к Ивану Александровичу. Он так пристально на меня посмотрел и скомандовал: «Принесите два простых чулка». Принесли. Пырьев их взял, скатал в два комка. И ни капли не стесняясь, сунул в мое декольте по чулку в те места, где должна быть пышная грудь, которой у меня не было. «Ну, теперь все в порядке! А то не поймешь ничего». Я стала походить на пышногрудую бабу, которой прикрывают чайники. Но вот такой утвердили сразу. Помню, когда уже шли съемки, Пырьев частенько напоминал: «Васильевой все подложили? Тогда можем начинать!»
Триумф картины «Сказание о Земле сибирской» в 1948 году я восприняла как чудо из чудес, но оценивала себя как мало еще что могущую студентку, у которой только-только начало. Поэтому я была в какой-то степени даже напугана, когда мне тоже дали Сталинскую премию. Как мне потом рассказали, Иосиф Виссарионович, который всегда смотрел все картины, увидев меня на экране, спросил: «Где нашли вот эту прелесть?» На что ему ответили, что это всего лишь студентка третьего курса, поэтому к премии не представлена. Сталин коротко распорядился: «Она хорошо сыграла, надо ей премию дать». И меня мгновенно включили в списки.
Актриса Московского Театра Сатиры Вера Васильева в артистической комнате. 1956 год. Фото: РИА Новости/ В. Малышев
Я даже не знаю, была ли я счастлива. Наверное, была. Хотя всегда считала, что и награда, и огромная слава «свалились» на мою молодую неопытную голову не совсем заслуженно. Я не создавала образ, а была именно такой – наивной, симпатичной, простодушной девочкой. Просто попала в хорошие руки Ивана Александровича Пырьева.
Кстати, судя по всему, именно так считал и Пырьев. Однажды он мне прямо сказал: «Пора тебе меня отблагодарить». И назначил встречу в гостинице «Москва». Я, ничего не подозревая, пошла. Помню, Иван Александрович сидит на стуле и говорит: «Ну? Будешь меня благодарить?» Я отвечаю: «Огромное вам спасибо!» А он: «Не так благодарят! Иди сюда!» И стал приставать… С трудом вырвавшись, я побежала к двери и услышала вслед: «Ты больше никогда не будешь сниматься в кино!» «Ну и наплевать», — подумала я. Надо сказать, что слово свое — не снимать меня — он сдержал.
Но я на Ивана Александровича не в обиде, давно все простила. Ведь как ни крути, Пырьев подарил мне не только роль — жизнь. Если бы не встреча с ним, меня бы, возможно, отправили куда-нибудь к черту на кулички. Там бы я работала, вышла замуж, родила пятерых ребятишек. Жили бы в нищете. Муж бы пил, а потом изменил мне с другой артисткой. (Смеется.) А так… Меня сразу же пригласили в Театр Сатиры на главную роль — Лизочки Синичкиной в спектакле «Лев Гурыч Синичкин». Представляете? Вчерашняя студентка играет такую роль да еще в паре с легендарным Владимиром Яковлевичем Хенкиным.
Вера Васильева и Владимир Ушаков в фильме «Свадьба с приданым», 1953 год
901-Я СВАДЬБА С ПРИДАННЫМ
Спектакль «Свадьба с приданым», премьера которого состоялась12 марта 1950 года, с одной стороны, подарил мне самую большую любовь в моей жизни, с другой, дал мне партнера по сцене и любящего мужа, с которым мы счастливо прожили 54 года.
Постановщиком был молодой талантливый режиссер Борис Иванович Равенских. О нашем романе в театре узнали почти сразу, да я и не умела скрывать — на моем лице можно было прочитать все. Почти семь лет я жила с полной готовностью отдать ему, если надо, свою жизнь. Я, не задумываясь, готова была, если надо, ехать в ссылку, в тюрьму — куда угодно, если бы он этого захотел. Но он был женат на актрисе Лилии Гриценко.
Успех «Свадьбы с приданым» был феноменальный! Спектакль прошел 900 раз, был удостоен Сталинской премии, экранизирован. Володя Ушаков был моим «женихом Максимом» и на сцене, и в кино, я видела, что его чувства ко мне давно вышли за пределы сцены, экрана, но ничего не могла с собой поделать. Бориса Ивановича позвали возглавить Малый театр… И все эти годы я жила верующей затворницей с надеждой, что он освободится, наконец, и поймет, нужна ли я ему в жизни. Мучилась страшно, но не смела ни разу напомнить о своем одиночестве, о своей любви. Иногда ночью, часа в два, когда все жильцы нашей коммунальной квартиры крепко спали, раздавался телефонный звонок, и я босиком бежала по коридору. Шепотом, дрожа от холода, отвечала на насмешливый вопрос: «Не спишь? Ждешь?» «Да, жду…» Он чувствовал свою вину, раздражался на меня за то, что я оставалась терпеливой и верной.
Главный режиссер московского государственного академического Малого театра народный артист СССР Борис Равенских, 1975 год. Фото: РИА Новости/ И. Зотин
Последней каплей стала премьера его спектакля в Малом театре 4 декабря 1956 года, на который Борис Иванович мне приходить запретил. Я не пошла. Лежала в своей келье в полной темноте, спать не могла. Как же мне было больно и одиноко в ту ночь… Утром мне позвонил Володя Ушаков и, точно чувствуя, что я на краю гибели, спросил, как спрашивал уже много раз, когда же я соглашусь быть его женой. Надо было на что-то решиться. И тогда я ответила: «Я согласна». Володя тут же счастливый примчался на машине, заваленной цветами… Это были не просто букеты — я утопала в цветах. Потом мы поехали в общежитие театра Сатиры на Малой Бронной, где кроме Володи, жили Анатолий Папанов со своей женой Надей Каратаевой, Татьяна Ивановна Пельтцер и другие, и он всем объявил новость о нашей свадьбе. Хотя свадьбы как таковой не было. Помню, Толя Папанов принес пол-литра, другие вынесли еду на кухню, что у кого было. А в загсе мы расписались лет через семь. Никаких платьев и колец не было – просто зашли, поставили подписи.
Зато все 54 года было абсолютно идеальное существование. Мы ни разу серьезно не поссорились. И не было ни единого случая, что я глазами, мыслями, прикосновениями совершила что-то такое, за что может быть стыдно. Володя настолько влюблено, благодарно и нежно относился ко мне, что у меня было ощущение сплошной влюбленности. Это очень важно для актрисы, да и вообще для любой женщины. У меня самой за годы семейной жизни чувства к нему шли только по нарастающей. Бывало, отыграю спектакль, бегу как сумасшедшая домой. Я его особенно полюбила последние годы, когда он болел. Три инфаркта, инсульт, слепота, ходить без помощи не мог. Но он так был благороден, никогда не ныл и не жаловался. Всегда искал повод посмеяться, порадоваться за меня. Я очень о нем тоскую!
Александр Ширвиндт в роли графа Альмавивы и Вера Васильева (справа) в роли графини в спектакле «Женитьба Фигаро». Театр Сатиры, 1977 год
ХОДИЛА «НА СТОРОНУ»
Я бы не сказала, что с кем-то в театре у меня были близкие отношения. Но очень хорошие – со многими. Толя Папанов относился ко мне очень нежно, как-то особенно произносил мое имя: «Ве-е-рочка!» Как с котенком иногда говорил: «Милый мой, маленький!» Я считала его потрясающим артистом. А вот Андрюшей Мироновым мы, пожалуй, общались поближе. Он хорошо очень относился к моему мужу, и Володя его обожал. В театре они гримировались в одной комнате. И Андрюша с ним всегда откровенничал, даже рассказывал о своих романах. Через него мы подружились с его родителями — Марией Владимировной Мироновой и Александром Семеновичем Менакером. Их смерть, как и потом столь ранний уход Андрея стали для нас безумной трагедией. Мой муж просто в голос плакал…
Я любила и люблю своих партнеров по сцене. И Сашу Ширвиндта, и Мишу Державина. А еще у меня был Юра Авшаров, которого я очень любила в «Священном чудовище».
Мне очень дороги мои удачные роли в театре Сатиры — Графиня Альмавива, Ольга в «Свадьбе с приданым», Анна Андреевна в «Ревизоре», воительница в пьесе Лескова. Но было время, когда в родном театре я долго ничего интересного не играла, очень страдала от этого. И единственный раз в жизни рискнула попросить роль. Тогда после конфликта из нашего театра ушла Таня Васильева, репетировавшая Раневскую в «Вишнёвом саде». Я пришла к Валентину Плучеку и сказала, что мечтаю об этой роли. Он посмотрел как на идиотку: «Ну что ты, Вера! Оля Аросева хочет играть, Нина Архипова… Я лучше молодую возьму!» Я тогда очень сильно переживала: наверное, как актриса не нравлюсь ему своей простотой, он считает, что у меня нет породы, темперамента или греха, который так необходим для Раневской… Спустя годы (когда он тяжело заболел и уже не работал), я приехала его навестить, а Валентин Николаевич вдруг сказал: «Вера, я очень перед тобой виноват и этим сильно мучаюсь. Прости!» Я понимала, за что — за то, что в творческом плане был ко мне равнодушен. Но разве он в этом виноват?
А Раневскую я все-таки сыграла, хоть и «на стороне» — в Тверском академическом театре драмы. Затем с радостью и наслаждением ездила в Орел играть Кручинину в «Без вины виноватых», играла в спектаклях «Блажь» — в Новом драматическом в Москве и «Странная миссис Сэвидж» — в Театре кукол Образцова. Эти работы меня спасли, поскольку сбылось то, о чем я мечтала с юности, ради чего пришла в профессию. Иначе просто бы считала, что мне не хватило таланта, не хватило судьбы.
В. Васильева на сцене театра Сатиры
«РОКОВОЕ ВЛЕЧЕНИЕ»
В 2015 году, перед своим (страшно сказать!) 90-летием, я и вовсе получила сказочный подарок – роль ИрмыГарленд в спектакле «Роковое влечение». Сыграла пожилую актрису, которая не желает мириться со своим возрастом. Можно сказать, что это в какой-то степени про меня — ведь и я сама почти не ощущаю своего возраста.
А какие мои секреты? В том-то и дело, что никаких. Зарядку никогда не делала – терпеть этого не могу. С детства не умела кататься на коньках, на лыжах. Абсолютно неспортивная. Диет у меня никаких нет. Но не позволяю себе поправляться — держусь в одном весе всю жизнь. Тем не менее, я ем все. После спектакля, а это практически на ночь, люблю побаловать себя чем-нибудь вкусненьким. Не выхожу на улицу, если не подкрашу глаза и губы. Слежу за осанкой, именно осанка выдает возраст. Возможно, вы удивитесь, я и про лекарства ничегошеньки не знаю. И слава Богу!
Думаю, самое главное, что меня держит в форме, — это театр, мои роли, любовь зрителей. До сих пор на улице узнают. Иногда иду и вдруг: «Ой, здравствуйте! Вы Вера Васильева?» «Да». «Будьте здоровы! Счастья вам!» Это очень приятно. У меня в общем-то все сложилось: профессия, о которой мечтала, меня был замечательный любящий муж, а в конце жизни появилась крестная дочь Дашенька, которая обо мне так трогательно заботится, что не каждая родная дочь о своей матери так будет. Мне 90 лет, и я счастлива абсолютно. О чем я мечтаю? Во-первых, чтобы я очень много видела интересного. Но больше всего все-таки я мечтаю о хорошей роли. И у меня на примете уже есть кое-что любопытное. О любви!
В. Васильева. Фото из открытых источников