Немецкий литератор в 1934 году написал фразу: «Там, где сжигают книги, сожгут и людей», история доказала его правоту. В Советском Союзе, в отличие от нацистской Германии книги не сжигали, но это не значит, что руки красной пропаганды не перебрали литературу и все остальное, что могло воздействовать на умы советских граждан.
В СССР поступали проще и эффективнее, не привлекая особого внимания, просто изымали из оборота неугодные книги. Огромную роль в выявлении и борьбе с запрещенной литературой сыграла супруга вождя – Надежда Крупская.
Причем эта деятельность во многом была активизирована после того как Крупская из «супруга вождя» стала «вдовой вождя». Сталин, отношения с которым у них не заладились еще и при жизни Владимира Ильича и чью роль в партии она планировала свести на нет, не допускал ее до каких-то ключевых и важных задач. Поэтому ей была подготовлена роль пропагандиста и агитатора, в которую она и погрузилась, привыкшая всегда быть при деле, она с особым рвением стала признавать неугодной одну книгу за другой.
К этому моменту она уже считалась одним из основоположников советской педагогики, в в 1920-1930 годы она являлась председателем Главполитпросвета, под чьим началом работали все библиотеки в стране и клубы.
Она была уверена, что литература оказывает огромное влияние, якобы до революции власть успешно использовала книги для того чтобы воспитывать религиозные чувства и пассивность. В этом она была согласна со своими коллегами царских времен – литературу можно и нужно использовать для воспитания человека с нужным для страны набором качеств.
Книга книге рознь
После смерти Ленина Сталин искал сферу, куда направить энергию Крупской, не давая ей особенных полномочий. / Фото: www.uleoparda.ru
Возведя роль литературы на пьедестал, Крупская тут же оговаривалась, что не любая литература одинаково полезна. Дескать если одни произведения ведут вперед, то другие тянут назад. Именно в том, чтобы уберечь народ от неправильной литературы она и видела свою сверхзадачу.
Меньше всего проблем возникло с детской литературой. Здесь она была готова на компромиссы, где-то сократить переводы приключений Жюль Верна, чтобы не оставить там ничего с буржуазной идеологией. Другие переводы она предлагала подавать с идеологически верными предисловиями. При этом сказки неожиданно попали под раздачу. Например, «Аленький цветочек» или «Конек-Горбунок» сумели попасть в число неугодных произведений.
Стоит заметить, что перед Крупской открылся непочатый край работы. Царская Россия, которая считается малообразованной, отчего-то печатала огромное количество книг. К тому же все это было в открытом доступе для народа. Все свелось к тому, что фонды прежних библиотек, предназначенных для помещиков, были забракованы.
На библиотеки возлагалась огромная просветительская роль. / Фото: www.m.fishki.net
Первая волна чисток началась в 1923 году, через три года последовала вторая и третья прошла в 1930 году. Их результатом стало уничтожение тысяч книг и произведений. Они все же имелись в наиболее крупных библиотеках, но для простых обывателей больше не были доступны.
Кроме того, Главполитпросвет издавал инструкции для своих сотрудников о том, как следует производить изъятие неугодной литературы. Первая инструкция призывала обратить повышенное внимание религиозной литературе. Библиотекари, которые зачастую были теми же самыми сотрудниками, которые работали и в прежние времена, не соглашались отдавать книги, поэтому в качестве подкрепления нередко использовали чекистов.
В 1923 году была спущена новая инструкция, которая призывала пересмотреть издания на предмет контрреволюционной и антихудожественной деятельности. Под запрет попали труды многих философов, в частности Ницше, Уильям Джеймс, Николай Лосский. Не пожалела Крупская и Льва Николаевича Толстого, чьи идеи и произведений, ей как филологу были близки.
Отменили «Бесы» Достоевского и даже басни Крылова. Все это встретило справедливо возмущение среди интеллигенции, негодовал и Максим Горький, который не боялся в своих письмах указывать, что происходящее с литературой в стране плод фантазий больной старухи. В конечно итоге, изначальные списки, составленные Крупской, были пересмотрены.
Списки неугодных
Крупская и делегаты одного из съездов партии. / Фото: www.artshots.ru
Однако Крупская продолжала издавать инструкции и новые списки, несмотря на возмущение. В 1924 году последовал новый список с новыми именами. Запретили Аркадия Аверченко, Василия Немировича-Данченко и лубочные сказки. Все книги, которые удалось изъять по стране, свозили в центральный библиотечный фонд и закрывали там.
Крупская умудрилась включить в свои списки даже тех авторов, которые печатались в Союзе официально. К примеру, в 1928 году Крупская прошлась по творчеству Корнея Чуковского, оценив его творчество как буржуазное. Через год досталось Булгакову и его «Дьяволиаде». «Крокодилу» Чуковского она посвятила целую статью в газете, называя его «идеологической диверсией». Главной причиной таких выводов для Крупской стало отсутствие изображения народа, зато в Гиппопотаме она увидела образ царя, монарха, а значит все в произведении пропитано мещанством.
После того как статья была опубликована началась настоящая травля против автора. Чуковский был вынужден опубликовать письмо с покаяниями, даже пообещав, что он отречется от «Крокодила» и даже пообещал создать сказку «Детская колхозия», которая будет пронизана исключительно правильными идеологическими линиями. Однако эта история настолько сильно отразилась на творчестве Чуковского, что он и вовсе перестал писать для детей, полностью переключившись на переводы зарубежных авторов. А сколько бы «цокотух» и «тараканищ» он сумел оставить поколениям детей?
За то, что Крупская вывела на чистую воду Чуковского ее воспело педагогическое сообщество, о ней писали в газетах и удостоили звания «доктор наук».
Что происходило с запрещенными книгами
За хранение дома запрещенной литературы вполне можно было угодить за решетку. / Фото: www.darminaopel.ru
Безусловно, никому бы и в голову не пришло жечь книги на советских улицах, как это происходило в Германии. Так что же делали со списанными со счетов книгами? Ведь свести их все в центральный библиотечный фонд было невозможно физически. Их все-таки уничтожали, но делали это не привлекая излишнего внимания. Часть увозилась в хранилища, куда никто не имел доступа. Кстати, за весь 19 век в Царской России было запрещено 100 книг.
Считается, что отец Крупской Константин Крупский был ярым русофобом и в соответствующем настрое воспитывал и свою дочь. Это подтверждает и тот факт, что когда в национальных республиках стали вводить повсеместное обучение русскому языку, она написала письмо Сталину, где выразила свое беспокойство тем, что подобное решение может спровоцировать русский шовинизм.
Однако Сталин и до этого времени не особенно прислушивался к Крупской, от полного ее исключения из аппарата останавливал только ее связь с именем Ленина. Поэтому ее мнение в учет не бралось. В 1926 году она подает заявку на выезд из страны, желая уехать в Великобританию, где они некогда жили вместе с Лениным. Однако отпустить вдову вождя из страны никому бы и в голову не пришло хотя бы по идейным причинам. Когда с нее истребовали объяснений, она заявила, что ее желание уехать было связано с конфликтом со Сталиным.
Если бы Крупская на тот момент не заострила внимание всех на конфликте со Сталиным, не исключено, что вскоре она могла бы серьезно «заболеть» или с ней мог произойти несчастный случай. Однако она была слишком хитрой и давним участником всех подковерных кремлевских игр, потому четко знала как именно действовать. Несмотря на то, что после этого случая прошло больше 10 лет, это не помешало рождению слухов относительно кончины Крупской в феврале 1939 года и причастности Сталина к этому. К примеру, рождает вопросы то обстоятельство, что скорая ехала к ней 3,5 часа, хотя расстояние было довольно близким. Время было упущено, и вдова вождя скончалась вскоре после того как была доставлена в больницу.