— Я уже носила под сердцем нашего ребенка, срок был приличный, и тут мать Иосифа привозит ему другую невесту, какую-то Свету, — с горечью рассказывала Вероника. — Он тогда возмущался, пытался ее образумить: «Мама, что ты делаешь? У меня есть жена! Скоро родится ребенок! Оставь нас в покое, пожалуйста!»
Имя Вероники Кругловой в свое время гремело на всю страну, она была яркой и самобытной звездой советской эстрады, а ее песни знала и любила публика.
Какая же горькая ирония судьбы в том, что сегодня ее имя чаще всего всплывает в памяти лишь с припиской: «первая жена Кобзона».
Этот брак, ставший для нее источником глубочайших переживаний, на долгие годы затмил ее собственную творческую биографию.
Всесоюзная слава обрушилась на нее в середине шестидесятых после одного-единственного выступления.
Исполнив в эфире «Голубого огонька» песню «Ничего не вижу», она, что называется, проснулась знаменитой.
А дальше ее популярность только росла, хиты выходили один за другим.
Вся страна напевала вслед за ней и трогательную «Топ-топ, топает малыш», и лирическую «Возможно», и гимн верности «Будет солнце или буря, мы с тобою навсегда».
Первые шаги и первое предательство
За свою жизнь Вероника четырежды пыталась построить семью, но лишь последний, четвертый союз принес ей долгожданный покой и счастье.
А первым ее избранником стал конферансье Вилен Кирилловский.
История их разрыва показательна.
Во время гастролей в Ленинграде певице поступило престижное предложение от «Ленконцерта».
Она, как верная жена, тут же поставила условие: «Я согласна, но только вместе с мужем!»
Руководство ответило отказом.
Каково же было ее изумление, когда выяснилось, что Вилену такое же предложение сделали отдельно, и он, не моргнув глазом, согласился, даже не заикнувшись о своей супруге.
В юности такие вещи воспринимаются однозначно — как предательство.
Вероника была вспыльчивой, и переступить через такую обиду ей было невероятно сложно.
Сжав зубы, они отработали оставшиеся концерты.
А в конце, предчувствуя неминуемый разрыв, Вилен решил переложить вину на нее, свысока бросив:
— Это я допустил ошибку. Ты просто еще слишком молода, не созрела для настоящей семьи!
С разбитым сердцем Круглова вернулась в родной Саратов.
Но вскоре от Кирилловского посыпались письма, полные раскаяния и признаний в вечной любви.
Он писал, что не может без нее ни жить, ни работать.
Близкие друзья в один голос твердили: «Даже не думай! Он поступил с тобой низко, такие люди не меняются!»
Но молодое сердце еще верило в чудеса.
Во время отпуска она сорвалась и помчалась в Ленинград, все еще надеясь, что расколотую чашу их отношений можно склеить.
Однако реальность оказалась куда прозаичнее.
Бывшего мужа к тому времени из «Ленконцерта» уже успели уволить, и он перебивался случайными заработками в областной филармонии.
А вот перед самой Вероникой, победившей на престижном творческом конкурсе, открылись все двери.
Ее звали в самые известные коллективы города на Неве, и она сделала свой выбор в пользу ансамбля Павла Рудакова.
Брак-кошмар под гнетом свекрови
Конечно, за такой девушкой — молодой, красивой, с чарующим голосом — ухаживали многие.
Но судьбоносная встреча произошла на одном из сборных концертов.
Там она и познакомилась с Иосифом Кобзоном.
Шел 1964 год, и карьера Иосифа стремительно набирала обороты.
Он уже прогремел на всю страну с песней «Куба — любовь моя» и успел стать лауреатом престижных конкурсов как в СССР, так и в польском Сопоте.
Стоя за кулисами, Кобзон не сводил с нее глаз во время выступления, а сразу после подошел для знакомства.
— Это нельзя было назвать романом в классическом понимании, — вспоминала позже Вероника.
Иосиф был невероятно настойчив, он буквально преследовал её, ездил за ней по всем городам во время гастролей.
При этом ухаживал он как-то без фантазии, очень буднично.
А что касается цветов, то ими и без него ее заваливали на каждом концерте.
Развязка наступила неожиданно.
Однажды ее знакомая, телередактор Ирина Зинкина, подошла к ней с вопросом:
— Вероника, тебя поздравить можно? Слышала, вы с Есиком скоро женитесь.
— Что за глупости? Кто вам такое сказал? — вспыхнула Круглова.
— Как кто? — удивилась та. — Он сам всем и рассказывает!
Позже певица признавалась, что этот ход поставил ее в тупик.
Она почувствовала мощное давление со стороны окружения.
Кобзон так умело пустил слух, что отказ от свадьбы выглядел бы так, будто он ее бросил.
И под этим напором она сломалась.
Кто знает, может быть, этот второй брак и мог бы стать для Вероники счастливым, если бы не одно обстоятельство.
В ее жизни появилась третья сторона — женщина, которую ее муж не просто любил, а буквально боготворил.
А Ида Исааковна, в свою очередь, была твердо убеждена, что какая-то там певичка — совершенно неподходящая партия для ее обожаемого сына.
Как признавался сам Кобзон, из всех детей именно он был для нее светом в окне.
Иосиф и Вероника начали жить вместе еще до официальной регистрации, ведь певице нужно было сначала оформить развод с первым мужем.
Собственного жилья у них тогда не было, приходилось ютиться в крохотной комнатке в большой коммуналке неподалеку от Каретного ряда.
— И тут к нам в гости зачастила его мама, — вспоминала Круглова. — Она тогда жила в другом городе, и в Москве у нее больше родственников не было.
Мы с Иосифом работали в разных ансамблях, гастролировали, виделись редко, и каждая наша встреча была настоящим праздником.
Но стоило нам только оказаться вдвоем в нашей комнатке, как на пороге тут же возникала она.
И праздник превращался в сущий кошмар.
Доходило до абсурда: свекровь спала с нами на одном раскладном диване!
Раскладушку в нашей коморке поставить было просто негде.
Это было не просто недоразумение, а целенаправленное и откровенное разрушение семьи.
Тем не менее, свекровь все же не жила с ними постоянно, и вскоре Вероника поняла, что ждет ребенка.
Из-за сильнейшего токсикоза ей пришлось оставить работу в престижном оркестре Олега Лундстрема.
— Если говорить откровенно, то в нашей ситуации — без своего угла, без московской прописки, в полной неустроенности — ребенок был, конечно, совершенно некстати, — признавалась певица. — Но Иосиф тогда был настроен решительно, он уверял: «Ничего, прорвемся, как-нибудь справимся!»
Они вместе съездили в Ленинград, где Вероника наконец уладила все формальности: выписалась из старой квартиры и получила свидетельство о разводе с Кирилловским.
После этого будущие молодожены решили устроить себе небольшой отдых перед свадьбой и поехали в Крым.
— Срок беременности у меня был уже очень приличный, — рассказывала Круглова. — И вот представьте: мы приезжаем в Крым, а там нас уже встречает его мать. И не одна!
Она совершила совершенно дикий поступок — привезла с собой для Иосифа другую невесту, девушку по имени Света.
Иосиф был в ярости, он кричал на нее: «Мама, ты в своем уме? У меня есть жена, мы ждем ребенка! Уезжай и оставь нас! Я никогда не женюсь на твоей Свете!»
Однако упрямства Иде Исааковне было не занимать.
Она сняла жилье по соседству с их гостиницей и продолжила свои визиты.
— Она и там умудрялась оставаться у нас на ночь, прямо в номере, — с содроганием вспоминала певица. — И без всякого стеснения укладывалась спать на нашей широкой кровати прямо между нами.
При мне они с сыном общались так, будто я пустое место.
Я до конца своих дней не забуду ее чудовищные слова, которые она говорила ему, глядя на меня: «Есик, ну ты посмотри на нее! Ее же все время тошнит, вся в пятнах пошла. Оно тебе нужно? Зачем тебе ее дети?»
Круглова до последнего хотела верить, что сын и мать — это разные люди, и что Иосиф на ее стороне.
Но ее ждало жестокое разочарование.
Сначала она случайно услышала, как Кобзон говорил матери, будто это Вероника настояла на ребенке, а он тут совсем ни при чем.
А затем он пришел к ней и поставил жестокий ультиматум: «Значит так, я все решил. Мы возвращаемся в Москву. Ты избавляешься от ребенка, и сразу после этого мы идем в ЗАГС. Если нет — можешь дальше рассчитывать только на себя».
Она была сломлена и согласилась.
Ей достали поддельную медицинскую справку и на сроке в пять с половиной месяцев провели процедуру прерывания.
Для самой Вероники все это обернулось тяжелейшими последствиями: у нее началось заражение крови, и врачи буквально вытащили ее с того света.
— После всего, что произошло, я оказалась в абсолютно безвыходном положении и была вынуждена выйти за него замуж, — с тяжелым вздохом говорила Круглова.
— Помню, как-то раз Иосиф повез меня в Днепропетровск, знакомить с многочисленными родственниками.
В память врезалась одна сцена: мы стоим втроем — я, муж и свекровь — у входа в их дом, встречаем гостей.
И его мама, с улыбкой кивая в мою сторону, говорит каждому входящему: «Проходите, знакомьтесь, это наша ныкейвочка!»
Помню, Иосиф тогда шикнул на нее, толкнув в бок: «Мама, прекрати!»
Только вернувшись в Москву, она узнала от своего знакомого перевод с этого унизительного слова.
«Ныкейва» на идише — это, мягко говоря, гулящая женщина.
Несмотря на такое «знакомство», свадьбу все же сыграли, причем с размахом, в шикарном московском «Гранд-отеле» на Манежной.
Гостей было больше четырехсот человек.
— У Иосифа всегда все было с гигантским размахом, — вспоминала Вероника. — Весь цвет тогдашней элиты, все «нужные люди» сидели за столами. А я на этом празднике жизни, на собственной свадьбе, чувствовала себя никому не нужной, забытой Золушкой.
Ничего путного из этого союза, разумеется, не получилось.
— Мы попробовали сделать совместную программу, но после третьего же концерта я сказала: «Хватит! Я так больше не могу!» — рассказывала певица.
— Он просто не давал мне работать. Зрители вызывали меня на бис, а он ревниво ограничивал мое выступление двумя-тремя песнями, не больше.
Конфликты в их доме становились все громче, а свекровь продолжала «капать на мозги» сыну, внушая, что Вероника ему не ровня.
— Наш развод был очень грязным и унизительным, — признавалась Круглова. — Я первая сказала, что ухожу. К тому моменту мы уже жили в своей двухкомнатной квартире на Щербаковской. Сначала он требовал, чтобы я убиралась на все четыре стороны, просто в никуда. Но потом понял, что по закону квартиру придется делить, и пошел на сделку.
«Ладно, — сказал он с издевкой, — я куплю тебе квартиру. Самую дешевую и на самой окраине».
И он сдержал слово: купил мне «однушку» в Медведково. Можете себе представить, что это такое? После вечернего концерта добираться до конечной станции метро, а оттуда еще минут двадцать на трамвае! Я была вынуждена постоянно тратиться на такси, отдавая за это почти весь свой скромный гонорар.
Но бытовые трудности были только началом.
Сразу после развода приглашения на концерты в Москве для меня прекратились, как по щелчку пальцев.
Поехать куда-то на гастроли — пожалуйста, но выступить в столице стало нереально.
Администраторы всех уровней под любыми предлогами мне отказывали.
Его прощальные слова — «Я смешаю тебя с грязью! Ты еще сама ко мне на коленях приползешь!» — начали сбываться.
Но я нашла в себе силы спокойно ответить на эту угрозу: «Скорее умру, чем приползу!»
Прощения для Кобзона в ее сердце так и не нашлось.
Их брак продлился около трех лет, но эти годы она до конца дней вспоминала как самый черный период своей жизни.
Она говорила, что он не просто ушел, а сломал ее как личность, полностью подавил морально.
Счастье за океаном
Спасение пришло в лице Вадима Мулермана, знаменитого исполнителя «Лады» и «Трус не играет в хоккей».
Они часто пересекались на фестивалях и сборных концертах, а во время одного из совместных туров узнали друг друга лучше.
— То ли от отчаяния, то ли от страха перед одиночеством, я совершенно спонтанно вышла за него замуж, — рассказывала Вероника. — Вадим сделал предложение почти сразу.
Я была с ним честна, сказала: «Но как же мы поженимся? Я ведь тебя совсем не люблю».
На что он уверенно ответил: «Ничего, моей любви нам на двоих хватит!»
А мне тогда было так плохо на душе, так одиноко, что я согласилась.
В этом союзе Вероника наконец познала счастье материнства, у нее родилась дочка Ксюша.
Их брак с Мулерманом продлился целых 20 лет.
По словам Кругловой, Вадим был человеком непростым, с тяжелым характером, мог устроить жуткий скандал с музыкантами.
Но при этом долгое время был прекрасным мужем и отцом.
Но это было лишь до поры до времени.
Их двадцатилетний брак разрушила банальная измена.
— Оказалось, что об их романе знали абсолютно все, кроме меня! — с негодованием вспоминала она. — Весь коллектив перешептывался за моей спиной.
А мой муж, не таясь, жил на две семьи с нашей общей знакомой, Татьяной Сигаль.
Я когда-то сама из жалости взяла ее к нам на работу. Их обоих в коллективе недолюбливали за склочные характеры.
Но я до последнего не верила слухам, думала, это просто злые языки. Я была слишком уверена в его чувствах и в прочности нашей семьи.
Насколько я знаю, эта женщина сейчас живет в Израиле и воспитывает ребенка, которого называет сыном Мулермана.
Они развелись незадолго до того, как Вадим в 1987 году уехал в Америку, где остался, заключив для легализации фиктивный брак.
А спустя несколько лет, в 1991 году, он, видимо, по старой памяти, прислал Веронике гостевое приглашение в США.
Покорить Америку в профессиональном плане у Кругловой не вышло, но именно там она нашла свое личное счастье.
Она вышла замуж за Игоря Докторовича, бывшего одессита, который в Советском Союзе был известным баскетбольным арбитром.
Он переехал в Штаты еще в конце 70-х и к моменту их встречи уже был успешным бизнесменом в Сан-Франциско.
— Я трезво оценивала свои шансы. Я не была звездой такого масштаба, чтобы вся русская эмиграция бросилась на мои выступления, — рассказывала она.
— Меня звали на русскоязычное радио, мы сделали несколько передач.
Когда меня спрашивают, чем я занимаюсь, я отвечаю честно: я просто живу.
Я наконец-то нашла свою главную и самую желанную роль — быть женой любимого мужа.
А пою теперь только для души, для друзей, и только старинные русские романсы.
Ее очень забавляли слухи, которые иногда до нее доходили из интернета, будто она после Игоря вышла замуж еще и за какого-то стоматолога.
«Хватит с меня замужеств! — смеялась она. — От добра добра не ищут».
Игорь Докторович стал ее четвертым и последним супругом.
Рядом с ним она прожила 33 года в любви и согласии в их доме в Сан-Франциско.
Ее жизненный путь завершился в январе 2024 года, когда ей было 83.