«У меня внизу уже плащ-палатка, но она имела в виду другое»
Всё началось в подкасте «Kiss», где Отар решил быть откровенным. И не просто откровенным, а откровенным до неприличия.
Цитирую близко к тексту, потому что пересказать это своими словами невозможно:
«Актриса Анастасия Самбурская… Я бы тряхнул стариной. Вот она мне очень нравилась. И я познакомился с ней, мы обменялись контактами, она говорит: ‘Вы крутой дядька’. У меня внизу уже плащ-палатка. Но она имела в виду другое.»
Плащ-палатка, если кто не понял, это такой армейский плащ, который раскладывается в палатку. Отар намекает, что был готов к «решительным действиям», а его отправили в резерв даже не посмотрев на снаряжение.
«Я не вхожу в сферу её интересов»
— продолжает он, и в этой фразе столько горечи, сколько не было во всех его саркастических выпадах за всю карьеру.
Есть бородатый анекдот на эту тему. Грузин в ресторане подзывает официанта: «Слушай, дарагой, почему девушка за соседним столиком на меня не смотрит?» Официант отвечает: «Она слепая, батоно». Грузин возмущается: «Тогда почему не слушает?!»
Вот где-то в такой ситуации оказался Отар — вроде бы и харизма есть, и язык подвешен, и известность на всю страну, а девушка просто не заинтересована. И никакое красноречие тут не поможет.
Zivert нравилась, пока не заговорила
Но Кушанашвили не был бы собой, если бы просто пожаловался на судьбу и замолчал. Нет, он пошёл дальше и выдал такое, от чего феминистки, наверное, до сих пор строчат гневные посты.
«Из новых, недавних, мне очень нравилась Zivert, пока она не заговорила»
— заявил Отар. По его словам, ему нравилась её субтильность, хрупкость, улыбка. А потом она открыла рот, и магия рассеялась.
И дальше он добавляет бомбу:
«Девушки не понимают, что чем меньше они говорят, тем больше они сексуальнее. Чтобы девушка заговорила и при этом стала интересна — ни одного примера, мне пятьдесят шестой год».
Пятьдесят шесть лет жизни, тысячи интервью со звёздами, сотни красивых женщин вокруг — и ни одна не стала интереснее, когда начала говорить. Либо Отару катастрофически не везло с собеседницами, либо у него очень специфические критерии.
Виниры как убийцы романтики
Отдельная боль Кушанашвили — это зубы. Точнее, виниры.
«Ты заметил, что даже у двадцатилетних теперь вставные зубы?»
— спрашивает он ведущего подкаста. И добавляет фразу, которая войдёт в историю:
«Ты не можешь любить сантехника».
Логика такая: когда у девушки во рту двадцать восемь идеально белых керамических пластин, это как-то убивает романтику. Вместо живой улыбки — витрина стоматологической клиники.
И тут, честно говоря, сложно не согласится. Когда все улыбки одинаковые, когда невозможно отличить инстаграм-блогершу от певицы, а певицу от телеведущей — действительно становится как-то тоскливо.
Грузинские женщины молчат — и это прекрасно
Отар, как истинный грузин, не удержался от сравнения.
«В Грузии девушки вообще молчат, сюда приехал — тут все говорят»
— констатирует он. И явно скучает по временам, когда женская загадочность заключалась не в фильтрах запрещенограма, а в умении держать паузу.
При этом Кушанашвили тут же подстраховывается:
«Я за гендерное равенство, подчёркиваю».
Потому что понимает — за такие высказывания сейчас можно огрести по полной программе.
Но оговорка не спасает, и он добавляет контрольный:
«Сколько бы таинства было в девушке, если бы она, будучи косноязычной, не начинала говорить. Ну не умеет она владеть родным языком и претендует при этом на статус красавицы Приднестровья — иди гуляй тогда».
Красавица Приднестровья — это сильно. Отар даже в момент философских размышлений не может удержаться от географических шуток.
Почему Самбурская сказала «нет»
Вернёмся к Настасье, с которой всё началось.
Ей тридцать восемь, ему пятьдесят шесть — разница в восемнадцать лет. Для шоу-бизнеса это не катастрофа, бывали романы и с большей разницей. Но Самбурская — не та женщина, которую можно впечатлить статусом или красноречием.
Мы про неё намедни писали: детство в нищете, килька на завтрак обед и ужин, потом Москва, ГИТИС, квартира за тридцать восемь миллионов в доме Ротенбергов. Она сама себя сделала и знает себе цену.
Для такой женщины «крутой дядька» с острым языком — это максимум интересный собеседник на вечер, но никак не романтический интерес. Она уже прошла стадию, когда известность мужчины компенсирует всё остальное.
Отар это понял и, надо отдать ему должное, принял с юмором. Мог бы обидеться, мог бы начать её поливать в интервью — вместо этого честно признался, что пролетел, и посмеялся над собой.
Главный парадокс Кушанашвили
Вот что интересно: человек, который тридцать лет зарабатывает языком, жалуется на то, что женщины слишком много говорят. Человек, который сделал карьеру на словах, мечтает о женщине, которая будет молчать.
Это либо величайшее лицемерие, либо глубокая усталость от собственной профессии.
А может, Отар просто честнее многих мужиков, которые думают то же самое, но боятся сказать вслух. Он-то терять уже нечего — статус скандалиста давно закреплён, репутация провокатора работает на него, а не против.
И в этом признании есть что-то освежающее. Пятидесятишестилетний мужик открыто говорит: да, меня отшивают красивые женщины, да, мне не нравится, когда они открывают рот, да, я скучаю по временам, когда всё было по-другому.
Можно с ним не соглашаться, можно возмущаться его сексизмом, можно смеяться над его провалами — но нельзя сказать, что он врёт или играет на публику.
Отар Кушанашвили проиграл битву за сердце Самбурской. Но войну за внимание публики он выигрывает уже тридцать лет — и это интервью только добавило ему очков.