Десять лет — срок достаточный, чтобы переосмыслить даже самые болезненные моменты жизни. Но когда речь заходит о том злополучном интервью с Людмилой Максаковой, Юлия Меньшова, кажется, давно поставила точку в этой истории. “Я не только жива. Это будет непременно пущено в эфир. Обязательно!” — эти слова ведущая произнесла сразу после съемок, и они стали пророческими. Спустя десятилетие Меньшова не просто не стесняется того эфира — она гордится им как профессиональным достижением.
Давайте вместе вспомним как это было… Меньшова готовилась к этому интервью неделю, перечитала тонну материалов, продумала вопросы… И вот Людмила Максакова садится в кресло, поправляет платье, бросает на Юлию оценивающий взгляд — и начинается ад.
“Вы знаете, что вас побаиваются журналисты?” — осторожно начинает Юлия Меньшова. “Конечно, и правильно делают!” — парирует Людмила Максакова, будто только и ждала этого момента. Так в апреле 2017 года начался, пожалуй, самый скандальный эфир программы “Наедине со всеми”, который телезрители вспоминают до сих пор.
Что это было? Профессиональный мазохизм? Театральный перформанс? Или просто плохой день у народной артистки? Давайте разбираться, попутно восхищаясь тем, как Меньшова умудрилась не только выжить в этой мясорубке, но и сохранить лицо.
С первых же минут стало ясно: Максакова пришла не для беседы, а для демонстрации власти. Вопрос о том, на “ты” или на “вы” обращаться, превратился в мини-спектакль: “Вот сейчас у нас произошел диалог. Я говорю: “Юля, как к тебе обращаться — на ты или на вы?”
Получила ответ непонятный. Не знаю теперь, как быть. Я в смущении”. Это при том, что Меньшова четко сказала: “Как вам удобно”. Но зачем слушать, когда можно устроить маленький театр одного актера?
Дальше — больше. Каждый вопрос ведущей встречался либо язвительным комментарием, либо откровенным игнором. “Я продолжу свою мысль, если позволите…” — пытается вернуть беседу в конструктивное русло Меньшова. “А она у вас есть?” — перебивает Максакова с таким выражением лица, будто услышала что-то совершенно невероятное. “Да, вы не поверите, у меня их так много, что я не успеваю…” — не сдается ведущая. “Что вы говорите! Вы познакомите меня хотя бы с одной?!” — восклицает народная артистка, словно предлагает показать ей фото лох-несского чудовища.
Особенно трогательно звучали ласковые обращения Максаковой: “детонька”, “доченька”, “милая моя”. Если бы не контекст, можно было бы подумать, что это разговор любящей бабушки с внучкой. Но контекст, как известно, решает всё. Эти “ласковые” словечки звучали с такой интонацией, что хотелось немедленно проверить, не осталось ли на спине Меньшовой ножевых ранений.
Апогеем этого цирка стала фраза Максаковой: “То, что эта передача в эфир не выйдет, я вам гарантирую!” Вот уж действительно — королевский жест! Почти как “казнить нельзя помиловать”, только без запятой. Но, как показало время, даже народной артистке СССР не всегда удается диктовать условия федеральному каналу — передача таки вышла в эфир.
Что это было? Почему Максакова вела себя так, будто пришла не на интервью, а на дуэль? Возможно, она просто играла роль “неприступной дивы”, которую так ждала публика. Или действительно считала ниже своего достоинства отвечать на вопросы “какой-то там ведущей”. А может, просто утро началось не с той ноги — кто знает, что творилось за кулисами.
Но главное чудо этого эфира — как Меньшова умудрилась сохранить лицо. Она могла сорваться, могла ответить тем же, могла расплакаться — но нет. Она держалась, как настоящий профессионал, понимая, что лучшая реакция на подобное поведение — не поддаваться на провокации. “Я не только жива. Это будет непременно пущено в эфир. Обязательно!” — говорила она позже. И была права.
В итоге зрители получили не просто интервью, а готовый сценарий для психологической драмы. Максакова предстала во всей красе — ироничная, резкая, бескомпромиссная. Меньшова показала себя настоящим профессионалом, способным выстоять под любым напором. А мы получили повод для бесконечных споров: кто прав, кто виноват, и что вообще произошло в той студии.
“Я сделала выводы, что интервью — это прекрасный вид портрета. И даже из такого интервью, в котором ты выступаешь девочкой для битья, возникает портрет говорящего. Ну и мой, конечно”, — философски замечает Меньшова. Это не просто красивые слова — это позиция профессионала, понимающего, что иногда молчание и выдержка говорят о человеке больше, чем любые слова. “У французов это называется “ум на лестнице”, это когда выходишь уже после состоявшегося события и думаешь, а вот надо было так! Я бы ничего не меняла, потому что беседа всегда строится спонтанно”, — добавляет она, демонстрируя редкое для телевидения качество — способность принимать ситуацию такой, какая она есть.
Но что же на самом деле произошло в той студии? По словам Меньшовой, все началось вполне мирно: “Мы стояли с ней до начала интервью, дружелюбно друг другу улыбнулись, пошутили”. Однако как только зажглись камеры, Максакова, по выражению ведущей, “начала менять вектор, затыкать меня”. И здесь Меньшова делает важное наблюдение: “Но вся театральная Москва знала, что она человек сложный”. Это ключевой момент — ведущая шла на интервью с открытыми глазами, зная, с кем имеет дело.
“Ты в определенном смысле заложник ситуации. Ты — ведущая, ты позвала ее в студию, в любом случае ты не можешь уйти. Это как в собственную квартиру позвать гостя и потом сказать: я, пожалуй, пойду погуляю. Странновато”, — описывает Меньшова свою дилемму. И действительно, представьте: вы пригласили человека в гости, а он начинает вести себя отвратительно. Выгнать? Неудобно. Терпеть? Унизительно. Меньшова выбрала третий путь — профессиональное наблюдение. “В какой-то момент я была потеряна… А потом ты понимаешь, что это портрет. Я перестала бороться с ситуацией”, — признается она.
Особенно показательна фраза Максаковой: “Здесь правила задаю я”. На что Меньшова ответила: “Окей. Вопросы задаю я, а правила — вы”. Этот диалог — гениальная иллюстрация того, как можно сохранить профессиональное достоинство, не вступая в открытый конфликт. “Если бы она не была старше меня, я бы запросто заявила: “Давайте-ка разойдемся!” – признается ведущая. Но возраст и статус гостя накладывали определенные ограничения.
Любопытно, что спустя годы Меньшова так и не поняла истинных причин такого поведения Максаковой: “А из-за чего все пошло, необъяснимо до сих пор. Я не знаю почему? Возможно, потому что у Людмилы Васильевны в тот день было такое настроение”. Но затем добавляет важное наблюдение: “Стало понятно, что это характер. Это просто удовольствие, что можно кого-то бить по щекам”. Вот оно — ключевое отличие двух женщин. Одна получает удовольствие от того, что “бьет по щекам”, другая — от профессионального выполнения своей работы.
Когда после съемок редакторы в панике прибежали с вопросом “Ты жива? Никогда это не будет выпущено в эфир”, Меньшова проявила редкую для телевидения принципиальность: “Я не только жива. Это будет непременно пущено в эфир. Обязательно! Понимала, что это настолько перешло все возможные границы, что и стало тем самым портретом”. И была абсолютно права — именно благодаря тому, что передача вышла в эфир, зрители увидели не провал ведущей, а истинное лицо гостя.
Сегодня, спустя десять лет, этот эфир остается учебником по профессиональному поведению в экстремальных условиях. Меньшова могла сорваться, могла ответить тем же, могла устроить истерику — но она выбрала путь профессионала. “Я бы ничего не меняла”, — говорит она сегодня. И в этих словах — вся суть подлинного мастерства: принимать любые ситуации как опыт, даже если этот опыт дается через унижения.
Что касается Максаковой, то ее поведение в том интервью до сих пор вызывает вопросы. Зачем вообще соглашаться на интервью, если “каждый вопрос неприятен”? Почему не отказаться заранее, если формат передачи не устраивает? Возможно, ответ кроется в фразе самой Максаковой: “Меня же позвали наедине со всеми, а не наедине с вами”. Это не оправдание, но объяснение — для некоторых медийных персон важно не общение, а демонстрация своего превосходства.
Сегодня, пересматривая тот эфир, поражаешься не столько хамству Максаковой, сколько выдержке Меньшовой.
В ситуации, когда большинство людей теряют самообладание, она сохранила лицо. И если Максакова показала себя “королевой яда”, то Меньшова доказала, что является настоящей королевой интервью — той, которая умеет превращать даже самые токсичные ситуации в профессиональные победы.
Как сказала сама Меньшова: “Даже из интервью, в котором ты выступаешь девочкой для битья, возникает портрет говорящего”. Спустя десять лет этот портрет виден особенно четко – и он говорит сам за себя. Без купюр. Без прикрас. И, что самое главное, без малейших сожалений со стороны ведущей. Потому что настоящий профессионализм — это когда ты не боишься показать правду, даже если эта правда неприглядна. Особенно если она неприглядна.
Так что же это было — профессиональный мазохизм, театральный перформанс или просто плохой день? Решайте сами. Но одно можно сказать точно: такого ядовитого интервью российское телевидение еще не видело. И слава богу.
А вы бы выдержали 10 минут в одной студии с Максаковой — или предпочли бы сбежать, хлопнув дверью? Смотрели это нашумевшее интервью? Как думаете, почему Максакова, грозившая «закрыть передачу», всё-таки разрешила эфир? Испугалась или… пожалела Юлию?