Осенью 1909 года Лёдю (Лейзера) Вайсбейна отчислили из Одесского коммерческого училища за хулиганство. Шестиклассник передразнивал раввина, а когда тот наказал сорванца, Лёдя измазал ему одежду чернилами.
Родители Вайсбейна были в шоке – что теперь делать с непослушным сыном, куда его определить, ни не знали. А сам сын был счастлив, учиться ему было скучно.
Вернувшись домой, Лёдя сразу же устроился в бродячий оркестр, так как немного умел брынчать на гитаре, и при этом недурственно пел. А летом 1910 года Лёдя начал буквально грезить о цирке.
Все дело в том, что тогда в Одессе открылся балаган борца Ивана Бороданова и парень начал всеми силами пытаться обратить на себя внимание циркачей. Усилия парня не прошли даром, вскоре ему предложили стать акробатом-жонглером.
Через некоторое время цирк отправился на гастроли в Тульчин, оттуда артисты планировали отправиться дальше, но Вайсбейн подхватил двустороннее воспаление легких, Его было решено оставить на попечение местного скрипача Кольбы. Бороданов дал скрипачу деньги на лечение, попросил присмотреть за больным Лёдей и вместе с остальными актерами поехал дальше.
Семья скрипача выходила будущую звезду эстрады. Особенно старалась 17-летняя дочка музыканта Аня. Она влюбилась в Вайсбейна с первого взгляда, в чем вскоре призналась родителям. Лёдя приврал девушке, что ему 20, хотя на тот момент ему было всего 16, и Анна воспылала надеждами на серьезные отношения.
Семья Кольбы решила выдать Аню замуж, и пообещала Лёде знатное приданое. Парень, чувствуя себя обязанным этой семье, согласился, хотя к Ане был безразличен.
Вскоре подали прошение о венчании в православную церковь и синагогу, и семья невесты начала активную подготовку к свадьбе.
По воспоминаниям самого Утесова, тогда семье Кольбы завидовали многие соседи, а одна, особо рьяная, упрашивала его взять в жены ее дочь Добочку вместо Анны. Анна была красавицей и умницей, но жениться в 16 парень не хотел абсолютно, а уж дородная Добочка, которой было около 20 лет на тот момент, ему уж точно была не нужна.
Немного поразмыслив о дальнейших перспективах в жизни, парнишка решил, что семья ему сейчас не нужна и лучшим выходом из ситуации для него будет только побег.
Родителям Анны Лёдя сообщил, что ему нужно съездить в Одессу к родителям, чтобы рассказать им о предстоящей свадьбе и забрать кое-какие вещи. Денег на проезд у него, естественно, не было, и парень попросил их у семьи Кольбы.
Утёсов в молодости
Будущие родственники не отказали, и собрали Лёде на дорогу 1 рубль 70 копеек. С Собой дали целую сумку провизии, и проводили на поезд.
Парень отправился в Одессу без малейших угрызений совести. Его мало волновало то, что он обманул добрых, приютивших его людей и опозорил Анну на весь город.
Анна ждала обманщика целых два года. Она почти каждый день писала ему в Одессу письма, полные нежности, он их читал, и не отвечал. Тогда никто из них не знал, что судьба приготовила им еще одну встречу.
В 1923 году Утёсов, будучи уже всесоюзной знаменитостью, зашел в киевское кафе на Крещатике. Тогда он был женат на актрисе Елене Голдиной, и у них подрастала восьмилетняя дочь. Эти обстоятельства не мешали любвеобильному Утёсову крутить многочисленные романы на стороне и не упускать шанса познакомиться с очередной красавицей.
Утёсов с женой и дочерью
В кафе он заприметил модно одетую молодую женщину с пышной копной густых каштановых волос и пригласил за свой столик.
Красавица согласилась поужинать со знаменитостью, но только при одном условии – Утёсов должен был угостить ее ровно на 1 рубль 70 копеек. Певец изумился такой просьбе, но дама ответила, что это просто ее каприз.
После ужина красавица встала из-за стола и сказала:
— Благодарю за ужин. Можете считать, что долг моей семье вы вернули. Я – Анна Кольба, брошенная Вами невеста.
Как вспоминал Утёсов, большего стыда ему не приходилось испытывать никогда в жизни.
Анна была замужем, жизнь ее складывалась успешно, она пела в ресторанах цыганские романсы и была киевской знаменитостью. Об этом Утёсов узнал уже после ужина с бывшей невестой.
Этот случай певец вспоминал всю свою жизнь, говоря, что каждый раз, думая о той истории, чувствовал себя настолько гадко, насколько это только можно представить.