Она всегда казалась мне женщиной с затяжной паузой в глазах. Как будто вот-вот скажет что-то важное, но передумает. Промолчит — и ты уже не сможешь выкинуть её из головы. Сергей Соловьёв, гениальный параноик отечественного кино, называл её «женщиной-омутом». И плыл туда, зная, что назад не выбраться.
Я вспоминаю Евгению Крюкову, как вспоминают тех, кто выжил — через слишком много. Красота у неё была не глянцевая, а с привкусом настоящей боли. Та, что появляется, когда на слишком юное лицо ложатся слишком взрослые истории. Она не выглядела как роковая женщина, пока не открывала рот. А потом уже было поздно.
Но прежде чем она стала той самой Крюковой — с длинными пальцами, тяжёлыми ресницами и затяжной тоской в голосе — была девочка с оттопыренными ушами. Комплексующая, рисующая, мечтающая о чём-то тихом, семейном. И если бы не одно случайное приглашение в театр, может, всё бы сложилось по-другому.
Хотя я не уверен, что Крюкова вообще могла бы жить как «все». Это не тот случай.
Рисовать бабушку без лица
Начиналось всё красиво. Даже слишком. Дед Евгении писал картины, на которых изображал бабушку. Но не рисовал ей лицо — вместо него аккуратно приклеивал вырезанную из фотографий голову. Словно боялся, что кисть не потянет. Что живопись не справится с живым. И мне кажется, вся жизнь Крюковой — в этом парадоксе: её сложно было изобразить. Она была больше, чем роли, громче, чем кадр, и мягче, чем ожидали от «роковой женщины».
Отец ушёл из семьи, когда Жене было семь. Классика жанра: развод, другая женщина, чувство вины, которое он пытался гасить летними поездками в Карелию и яхтингом с дочкой. Девочка с ветром в волосах и тоской в глазах — романтика и кораблекрушение в одном флаконе.
И всё же она росла обычной: рисовала, поступила в архитектурный, жила без фатальности. Пока в её жизни не случился театр. В прямом смысле — ассистент режиссёра подошёл к ней после спектакля и предложил сняться. Кто-то бы отказался. Крюкова — нет.
Эротика, «Щепка» и перестройка
Началась актёрская лихорадка: не успела ещё закончить институт, как уже снималась в «Ваньке-встаньке», потом в эротическом «Сексе и перестройке». Там её заметили не критики — мужчины. И она это знала. С одной стороны — возмущение, с другой — холодный расчёт: в этом кадре — моя дорога.
И действительно — дальше были «Цареубийца», «Петербургские тайны», «Бандитский Петербург», «Анна Каренина». Она играла нежных барышень, сильных женщин, ведьм, возлюбленных. Но, как позже признается сама, лучшую роль ещё не сыграла. Хотя в жизни, между дублями, у неё были сцены куда драматичнее.
Пять мужчин. Один — в гробу. Один — в сердце.
Первым был Михаил Жуков. Красивый, театральный, не её. Он сделал предложение, а она — отказалась. Или согласилась, но мысленно уже держала дверь. Потом был Андрей Сергеев. Он держал её на расстоянии, пока не испугался, что теряет, — и в панике сделал предложение. Женя сказала «да» и через три недели подала на развод. Типичная попытка спасти утопающего, когда уже сама тонешь.
А вот Александр Карев оказался другим. Упертый. Бизнесмен, который два года добивался её после развода. И всё-таки добился: родилась дочь Евдокия. Казалось бы, хэппи-энд, но нет — Карев расслабился, перестал приходить домой вовремя, перестал вообще приходить. Актрисе нужны были чувства, он предлагал статус. И этого оказалось мало.
Следующим стал Михаил Рудяк — богатый, влиятельный, женатый. Она переехала к нему в апартаменты на Бульварном кольце, увезла дочь, собаку, помощницу. Он мотался между ней и женой в Америке, и всё казалось зыбким, но настоящим. А потом — менингит. Смерть. Пустота. И никакие миллионы не спасли.
Тот, кто просто остался
После смерти Рудяка Женя будто осела. Не сломалась — нет. Но затихла. Как будто в ней выключили свет — не весь, а через один этаж. Она не говорила о трагедии. Не рассказывала, как сидела ночами у окна, как пыталась объяснить дочке, почему «дядя Миша больше не придёт». Не делилась тем, что сердце сжималось каждый раз, когда ей звонили с незнакомого номера. А вдруг он? А вдруг ошиблись?
Но если один мужчина ушёл безвозвратно, то другой — остался. Просто остался. Без громких жестов, без «вырву сердце ради тебя». Он был рядом. Бывший друг Рудяка, Сергей Гляделкин. Надёжный, тихий, взрослый. Не из тех, кто читает тебе стихи, но из тех, кто будет рядом, когда ты плачешь в подушку.
Он не знал, что Женя актриса. Серьёзно. Он жил в каком-то своём рабочем ритме, где на кино не оставалось места. И, возможно, именно это её и зацепило. Не восхищение, не поклонение — а спокойствие. Как будто она, вся из нервов и тонких вибраций, наконец-то нашла себе якорь.
Они не делали громких заявлений. Просто венчались. Без штампа, без прессы, без розовых лент. Просто двое взрослых людей решили быть вместе — навсегда. И родился Миша. Мальчик с глазами Крюковой и характером Гляделкина. Тогда Женя впервые сказала: «Я дома».
Шестеро детей и свой бренд
«У нас на двоих — шестеро детей», — скажет потом Сергей в интервью. Как будто этим можно объяснить всю ту сложную алхимию, которая сделала их союз настоящим. Она — с дочкой от Карева, он — с детьми от прошлого брака. Их дом — как маленькое независимое государство с криками, завтраками, общей собакой и скандалами по поводу мультиков. Но в этом всём — живое, честное, настоящее.
Гляделкин оказался тем редким мужчиной, который не только принял актрису, но и понял, что за сценой стоит реальный человек. Сломанная, уставшая, но сильная. Он поддержал её, когда Женя решила создать собственный бренд. Не просто одежду — нет. Это были сервизы, украшения, ручная работа, коллекции с настроением. Всё то, что она не могла выразить на экране, она выпускала через вещи.
Так Крюкова стала дизайнером. Женщиной, которая после всех своих личных войн умудрилась построить бизнес — и не потерять себя.
Ничего бы не меняла
Когда читаешь её интервью, удивляешься не выдержке, а ясности. Она не играет счастливую. Она ей стала. Не потому что повезло. А потому что выстояла. Потому что каждый мужчина в её жизни — это не ошибка, а ступень. Через боль, через предательство, через смерть — к тому самому, кто просто пришёл и остался.
«Если бы всего этого не случилось, я бы не была такой, какая сейчас. Не было бы рядом человека, с которым я хочу прожить всю жизнь. Поэтому я ничего бы не меняла, не жалею ни об одной секунде», — сказала она.
И в этот момент ты понимаешь: не каждая актриса играет свою лучшую роль в кино.
Иногда — в жизни.