Я смотрел на неё и не мог понять, почему она до сих пор рядом с ним. Не из жалости — там никогда не было жертвы. И не из страха — эта женщина смотрит в глаза жизни с такой уверенностью, будто сама её придумала. Просто 2025-й год, а Кира Саксаганская по-прежнему продюсирует фильмы своего мужа — Алексея Учителя. Того самого, что давно уже снимает не только кино, но и новых женщин в своей жизни.
С Юлией Пересильд у него двое детей. С актрисой Софьей Мелединой — ещё одна дочь. На каждой премьере — новая пассия, но фамилия в паспорте у него всё та же. Не меняется. Потому что Саксаганская не подаёт на развод. Потому что… вот тут и начинается самое интересное.
Кира не звезда глянца, не медийная персона. Она не выходит в свет с громкими интервью, не подаёт заявлений на развод в прямом эфире. Она тихо, но уверенно двигает вперёд «Рок» — их общую кинокомпанию, заведённую ещё в 90-е. Продюсирует его фильмы. Сидит в первых рядах на его премьерах. Даже если по другую сторону зала сидит Пересильд. Или новая. Или следующая.
Что это? Мудрость? Бизнес? Любовь? Или привычка смотреть на жизнь из операторского кресла — наблюдая, но не вмешиваясь?
Вот что я точно понял: Кира — не из тех, кто сдаётся.
Хочешь — верь, хочешь — нет, но в начале 80-х Алексей Учитель был всего лишь взрослым мужиком с камерой. У него были документалки, опыт работы в Ленинграде и влюблённость в одну студентку МАДИ. В Киру. А она — в него нет.
Она была моложе на 11 лет, яркая, хохотушка, такая — московская. Он — серьёзный, старше, вечно в чёрном. Она гоняла на практику, он гонял за ней с букетами и разговорами о кино. Она отмахивалась. А он продолжал. Несколько лет.
Сценарий был классический — упорство победило равнодушие. В 1981-м они поженились. Через три года Кира получила диплом, который сразу же отправился на полку. Автодорожный институт — штука уважаемая, но кто бы мог подумать, что она окажется не инженером, а продюсером. И не просто «жена режиссёра», а человек, который выстроит с ним систему. Партнёрство. Целый кинематографический ландшафт.
Ты спрашиваешь, как так вышло, что её не впечатлили первые фильмы Учителя, но впечатлил сам Учитель? А кто сказал, что там была любовь с первого взгляда? Всё было медленно. На упрямстве. На взаимной трансформации. Она не восхищалась его карьерой, она шла рядом и впитывала. И в итоге стала продюсером, которому доверяют даже самые трудные съёмки. Потому что Саксаганская — это не про эмоции. Это про результат.
Когда режиссёр — гений, а продюсер — его жена
Иногда мне кажется, что вся история Алексея Учителя была бы совершенно другой, если бы не она. Вот представь: конец 80-х, Ленинград, затяжные вечера в монтажках, маленький ребёнок на руках, пожилая мама режиссёра с больным сердцем. И всё это — в коммунальном аду, где вдохновение приходится делить с соседями и сыростью.
Он снимает «Манию Жизели». Его первая серьёзная попытка вылезти из документалки в игровое кино. Мать умирает. Сын Илья — ещё малыш, и оставить его не с кем. И тогда Кира решает: мы едем в Москву. Не потому, что так надо по карьере, а потому что это — решение, когда больше никто его не примет.
В столице, как водится, сначала — у родителей. Потом — своё жильё. Потом — всё остальное. И вдруг выясняется, что Кира в этой новой реальности вовсе не тень мужа, а человек, без которого ничего бы не состоялось. Ни его «Прогулка», ни «Космос как предчувствие», ни «Матильда», ни всё то, что делало Учителя заметной фигурой в российском кино.
Ты смотришь на неё и видишь человека, который знает, когда говорить, а когда — просто делать. И делает она много. Продуцирует, организует, находит деньги, договаривается, спасает съёмки, гасит конфликты. Всё это — молча, без лишнего света.
В 2003 году она выходит из-за кулис — официально: в титрах фильма «Прогулка» впервые появляется её имя как продюсера. Это был фильм про молодость, про город, про движение — иронично, что за этим стояла женщина, которая уже два десятилетия поддерживала движение своего мужа, не требуя при этом аплодисментов.
А потом был ещё десяток фильмов. Иногда — успешных, иногда — спорных. Иногда — скандальных. Но всегда — с её участием.
Я смотрел на их тандем и понимал: это не просто семья. Это бизнес-модель. Где каждый знает своё место. Где не соревнуются, а дополняют. Где не делят свет, а работают в одной тени. Только потом выяснилось, что тень эта не всегда от одного дерева.
Когда твой муж спит с актрисами — а ты продюсируешь его фильмы
Вот тут начинается другая история. Без героизма. Без красивых слов. Только факты, только боль — и странная, почти философская стойкость.
Слухи о его любовных связях появились не вчера. Это даже не «скандал», это фон. Как у моря — постоянный гул волн, к которому у местных уже иммунитет.
Сначала просто перешёптывались: мол, Учитель любит актрис. Потом начали называть имена. Потом — даты. Потом — детей.
Юлия Пересильд.
Красивая, молодая, с характером. Он сам привёл её в кино. Сначала — как студентку. Потом — как героиню. Потом — как женщину. Потом — как мать своих двух дочерей. Всё это происходило на глазах. И всё это — при живой жене, при Кире.
Она не ушла. Не хлопнула дверью. Не дала интервью «как я пережила предательство». Она осталась. Продолжала делать кино. Продолжала приходить на премьеры. Даже если рядом с Учителем сидела Пересильд. Или другая. Или та, что позже — Софья Меледина, его бывшая студентка, родившая ему ещё одну дочь.
Никто не знает, что в это время происходило внутри. Потому что Кира не говорит. Ни в одном интервью — ни слова об изменах. Ни упрёка. Ни жалобы. Только однажды она обмолвилась, что с мужем они «всегда много разговаривали». Что он приходил домой и говорил: «У меня всё плохо», а она садила его за стол и помогала разобрать — где на самом деле «плохо», а где просто устал.
Может, в этом и есть ответ. Может, их отношения — это не про обиды, а про архитектуру жизни. Где эмоции не главные. Где важнее — не разрушить.
А может, просто она его всё ещё любит. Даже после всего. Или уже не любит, но знает, что с ним — надёжнее, чем без него.
В одном интервью Алексей Учитель как-то сказал, что если бы не жена, он бы остался в Ленинграде и, скорее всего, ничего бы не снял. Думаю, это была единственная попытка сказать ей спасибо публично. Всё остальное — между ними.
Её жизнь после 60 — и после всех «других»
Когда я впервые увидел Киру Саксаганскую вживую — на одном из кинофестивалей, кажется, в Петербурге — меня поразило не то, как она выглядела. Хотя выглядела она отлично. Чёрное пальто, минимум макияжа, уверенная осанка. В её лице не было ни тени уставшей женщины, которую предали.
Меня поразило другое: как она двигалась по залу. Как будто это она — режиссёр. Как будто не он, а она сняла все эти фильмы. И в каком-то смысле — это правда.
Пока Пересильд тренировалась на космическом тренажёре и Меледина носила младенца в «Инстаграме», Кира запускала кинокомпанию «Рок», тащила на себе не только проекты Учителя, но и молодые режиссёрские дебюты. Она возглавила «Новые проекты» — некоммерческую организацию для развития авторского кино. Стала одним из вдохновителей фестиваля «Послание к человеку». И да, до сих пор — в 2025 году — продюсирует фильмы мужа.
Это, если угодно, её личный вызов. Нет, не Пересильд. Не Меледина. Даже не он. Её вызов — самой себе. Что она выдержит. Что не предаст. Что сможет не сломаться и продолжать делать своё — даже если всё вокруг трещит по швам.
И в этом что-то есть. Знаешь, в эпоху, когда развод — вопрос одного клика, когда каждый хочет быть услышанным, даже если говорить нечего, — она выбрала молчание. Не как слабость, а как силу.
Она ходит на премьеры Учителя. Смотрит его фильмы. Стоит рядом на фото, даже если рядом стоит ещё кто-то. Не прячет глаза. Не опускает голову. И не нуждается в защите. Потому что она не проиграла.
Потому что осталась собой.
И что бы там ни говорили, я не думаю, что Кира Саксаганская — это женщина, которая всё стерпела. Скорее, это женщина, которая знала, что делает.
Она не боролась за мужчину. Она строила свою реальность, где мужчина — лишь часть её мира, но не его центр.
Сын, который выгнал отца — и остался на стороне матери
В этой семейной драме был ещё один персонаж, о котором редко говорят, но именно он однажды поставил жирную точку — или как минимум хлопнул дверью так, что задребезжало всё, что копилось годами.
Илья Учитель. Сын Киры и Алексея.
Ребёнок, рождённый в ту самую эпоху ленинградских коммуналок, когда всё было зыбко — и семья, и жильё, и профессия. Он вырос на съёмках, видел, как строилась карьера отца, как мать всё это удерживала на плечах. И, видимо, видел больше, чем мог бы вынести.
И вот, много лет спустя, он сам стал режиссёром. Казалось бы, всё по наследству: фамилия, связи, сцена. Но Илья не пошёл по следам отца. Он пошёл — против него.
Говорят, однажды на съёмочной площадке собственного фильма Илья выгнал Алексея. Не просто попросил отойти. Выгнал. При всех. Жёстко. Без шанса на публичную реабилитацию. Потому что обида, накопленная в ребёнке, иногда вырастает в ярость взрослого мужчины. Особенно если ты много лет наблюдал, как твой отец живёт двойной, тройной, сколько там уже — жизнью.
Отец с актрисами. Мать — с бумагами, договорами, монтажами. Он всё это видел. И в какой-то момент решил: с него хватит.
Так на глазах у всей индустрии произошло маленькое, но символическое восстание. Не ради пиара. Не ради славы. Ради справедливости, как он её понял.
Кира в это не вмешалась. Ни слова в прессу. Ни полслова даже на премьерах. Она никогда не комментирует то, что можно пережить внутри.
Но по её взгляду тогда было видно: она не осудила сына. Не потому, что была против мужа. А потому что, в отличие от многих, знала цену молчанию — и цену взрыву.
Теперь смотри сам.
У Алексея Учителя — гражданские жёны, взрослые дочери, молодые актрисы и громкие фильмы.
У Киры Саксаганской — уважение в индустрии, сын, который не предал, и бизнес, который она построила почти в одиночку.
Они до сих пор официально в браке. Она до сих пор рядом, но не под ногами. Как фундамент, который никто не замечает, пока не начнёт трещать дом.
А может, просто потому, что у каждого в этой истории своя правда.
И только Кира знает всю.