Зиновий Гердт и Людмила Гурченко. Кстати, Зиновий Гердт уверял, что сам придумал несколько фраз для своего героя, и они потом ушли в народ. Фото: Кадр из фильма
На сцене премьера «Соломенной шляпки» состоялась 14 августа 1851 года. Это было в парижском театре Пале-Рояль, где ставились в основном водевили и нехитрые комедии; драматургом-звездой там считался Эжен Лабиш, и «Шляпка» стала самым знаменитым его произведением. Уже почти 175 лет ее ставят и переосмысливают — то в виде оперы (ее написал в 1945 году и впервые поставил в Палермо 21 апреля 1955 года выдающийся кинокомпозитор Нино Рота), то в виде балета. И, конечно, в виде фильмов: они снимались во Франции, Германии, Великобритании…
В 1974 году режиссер Леонид Квинихидзе снял свою версию и вошел в историю советского кино прежде всего благодаря ей. Конечно, в фильмографии Квинихидзе было много разных картин — от военных трагедий («Моабитская тетрадь») и остросюжетных исторических фильмов («Миссия в Кабуле») до экранизаций Достоевского («Белые ночи») и Алексея Толстого («Крах инженера Гарина»). Были там и безумно популярные мюзиклы — «Небесные ласточки», «31 июня», «Мэри Поппинс, до свидания». Но на фоне невесомой и бесконечно изящной «Соломенной шляпки» даже они смотрятся тяжеловато.
Боярского учили итальянскому
Четырехсерийный «Крах инженера Гарина» стал для режиссера почти катастрофой: критики его буквально разнесли. Журнал «Крокодил» опубликовал статью под названием «Крах режиссера Квинихидзе»: автор Михаил Казовский называл картину «паштетом из романа Толстого», жаловался, что герои похожи на персонажей книги, «как гвоздь на панихиду», инженера Гарина в исполнении Олега Борисова объявил «бледненьким жуликом», который вряд ли мог построить такую хитрую штуку, как гиперболоид. Остальные рецензенты тоже полоскали фильм, и, конечно, для Квинихидзе это было очень болезненно. Следующую картину он решил делать полностью противоположной по духу — это и была «Шляпка». На главную роль Леонид Александрович собирался пригласить все того же Олега Борисова, но он сниматься не смог.
Михаил Боярский признавался, что главным учителем на съемках для него была Алиса Фрейндлих. Она давала ему ценные советы. Фото: Кадр из фильма
Конечно, Борисов мог сыграть все что угодно, в том числе музыкальную комедию (вспомнить хоть «За двумя зайцами»), но Андрей Миронов, пришедший ему на замену, куда лучше вписался в роль блудливого и обворожительного Леонидаса Фадинара. Именно с такими жуирами он для многих и стал ассоциироваться после выхода фильма. Для него, как и для остальных актеров, съемки «Соломенной шляпки» были праздником. Квинихидзе позволял артистам свободно импровизировать, и с каждым днем фильм все дальше уходил от сценария.
Например, Михаил Козаков придумал, что его герой, виконт де Розальба — несколько нетрадиционной ориентации*; это нигде не артикулировалось впрямую, но подразумевалось в каждой реплике и в каждой интонации. В комбинации с картавостью виконта эффект был убийственным. Козакову говорили: «Ты что, с ума сошел? Это же никогда не пропустят!» Но Квинихидзе махнул рукой и разрешил актеру развлекаться. Возможно, он решил: раз съемки всех сцен с этим персонажем заняли всего три дня, в случае чего все можно за три дня и переделать. Каким-то чудом (возможно, в силу своей неиспорченности) киноначальство не придралось к виконту и его грезам о «моуоденьком-моуоденьком пастушке», и роль, которую Михаил Михайлович по большому счету в грош не ставил, обернулась комедийным шедевром.
Алиса Фрейндлих сыграла баронессу, а Михаил Козаков — ее кузена. Фото: Кадр из фильма
Для другого Михаила — Боярского — «Соломенная шляпка» стала одним из первых фильмов. Точнее, вторым: до того он сыграл в молдавской военной драме «Мосты», прошедшей сравнительно незаметно. Сейчас Боярский вспоминает, что на роль итальянского тенора Нинарди его утвердили легко: «Я был волосат, чем-то похож на итальянца…» Текст на итальянском для него написали на листке русскими буквами и заставили вызубрить наизусть. Боярский выучил его так хорошо, что запросто может оттарабанить и сегодня.
«Слишком печальная»
Никто на съемках «Шляпки» не работал для вечности, никто не думал, что этот фильм будут знать и любить целые поколения людей. Зато все получали от работы удовольствие, в том числе серьезные актеры, звезды ленинградского БДТ Владислав Стржельчик и Ефим Копелян (для него «Шляпка» оказалась одним из последних фильмов — артист скончался через два месяца после ее телепремьеры, в марте 1975-го). Не относился к «Шляпке» серьезно и Булат Окуджава — и тем не менее написал замечательные тексты песен про незадачливого корнета и «Иветту, Лизетту, Мюзетту, Жанетту, Жоржетту» (рассказывают, что на последнюю поэта вдохновил список лошадей Портоса из романа «Виконт де Бражелон»: у мушкетера в конюшне стояли Финетта, Гризетта, Лизетта и Мюзетта). Между прочим, Квинихидзе эту песню сначала забраковал, она показалась слишком печальной. Композитор Исаак Шварц упирался: «Но ведь герой женится, его вольная жизнь остается позади, конечно, он по ней тоскует!» Квинихидзе настаивал, что такая грустная мелодия не подходит для водевиля. Но когда песню услышал Андрей Миронов, он пришел в восторг и назвал «Иветту, Лизетту» настоящим подарком — лишь благодаря этому она вошла в фильм…
Андрей Миронов много импровизировал. Фото: Кадр из фильма
Кстати, Шварц возился с Мироновым очень долго: у одного из самых блестящих поющих артистов советского кино не было ни певческого голоса, ни по-настоящему тонкого слуха. Он изумительно это маскировал своим актерским мастерством, но репетиции перед записью каждой песни требовались весьма основательные. В целом же съемки для Миронова не стали чем-то обременительным: скорее, он веселился напропалую. На съемках одного дубля, когда работа шла вяло, Миронов, стоявший спиной к Михаилу Козакову, потихоньку облепил себе зубы золотой фольгой от шоколадки, потом резко повернулся и улыбнулся во весь рот. Козаков от неожиданности расхохотался. Съемку остановили. «Дубль был испорчен. Но следующий дубль был веселый!» — вспоминал Козаков.
ЦИТАТЫ
«Ничтожный сморчок!» — кричит он мне. Надо знать меня, кровь ударила мне в голову! Он бросается на меня, я бросаюсь… в седло, и вот я здесь.
* * *
— Это было на похоронах моего несчастного мужа…
— Господи! Ну почему он несчастный?!
— Мне лучше знать!
* * *
— Я умру от всего этого!
— Только не здесь, только не здесь, сударыня! Квартира для этого совершенно не приспособлена.
* * *
— А вы когда-нибудь любили женщин?
— Боже сохрани!